Интервью.

Первое впечатление, которое производит Эри Клас на зрителя: он уверен в себе. Он, казалось бы, прекрасно понимает, что от него хотят услышать. Он знает себе цену. Но стоит обратиться к отдельным темами, которые так или иначе были затронуты в интервью.

Тема профессии и профессионализма (музыка и профессия дирижера).

Эта тема раскрывается в интервью наиболее полно. Для музыканта она одна из самых значимых. Говоря о музыке, о своей профессии, Эри Клас оживляется, его голос становится более эмоционален, темп речи убыстряется, он придвигается к собеседнику, уменьшая дистанцию между ними. Это может говорить о том, что тема профессии не просто важна для дирижера, она привлекательна для него, он хочет быть довольным своей профессией и своим профессионализмом. В какой-то момент Эри Клас скажет: "Я счастливый человек, потому что я занимаюсь музыкой". Вообще, он склонен говорить о музыке и своей профессии красочно и много, подчеркивая каждый раз их обособленность и важность. Ему, кажется, очень нужно точно знать, что его профессия необыкновенная, "привилегированная", и он старается в разговоре обратить на это внимание при любой возможности. Дирижер может "своим искусством доказать, что ошибки, которые делались, не касаются искусства" - вот насколько значителен музыкант.
Эри Клас производит впечатление человека, который обязательно должен чувствовать свою значимость не только для отдельных людей, но для целой страны. Возможно, этим объясняется и выбор профессии. Быть дирижером значит постоянно находится в центре внимания большого количества человек. Дирижер - это тот, без кого невозможен ни один концерт, от взмаха его палочки зависит судьба гениальнейших произведений, он преподносит их слушателю так, как сам считает нужным. Эри Клас доволен своей профессией, по всей видимости, он реализует себя именно там, где это принесет лучшие результаты. Он был и музыкантом в оркестре, и он очень положительно относится к этому своему опыту, говоря: "Быть оркестрантом - это самая большая школа для дирижера". Но то и важно, что здесь вполне самостоятельная профессия музыканта рассматривается только как "школа" к чему-то большему, к профессии дирижера.
Когда интервьюер говорит, задавая вопрос: "Вы - музыкальный руководитель Шведской Королевской Оперы…", Эри Клас с достоинством поправляет его: "Я - главный дирижер Шведской Королевской Оперы". Для него важен статус, для него важно, что он именно дирижер, главный дирижер.
В речи Эри Класа иногда появляются такие фразы, как: "Я был очень нужен" или "дирижерская профессия привилегированная". В этих словах скрывается намек на то, что он чрезвычайно значимая персона в музыке. Пусть даже просто потому, что он не музыкант, а дирижер, то есть тот, кто, так сказать, руководит музыкой, управляет ею.
Но вместе со всем вышесказанным появляется ощущение, что Эри Клас задумывается о том, насколько он соответствует своему высокому статусу. Так, он рассказывает шутя о том, какой он "неправильный тип дирижера". Здесь же появляется на мгновение тема детства. Тогда он мечтал, чтобы у него был низкий голос: "это важно для дирижера и правильного отношения к нему". Но низким голосом он не обладает. Эри Клас изображает себя перед оркестром, "правильного дирижера", а потом себя в качестве "правильного дирижера". Он разыгрывает роли, развлекая не только собеседника, но и себя. А потом тут же оценивает свое поведение, говоря: "Это ведь я - актер". Игра, некоторая театральность, отшлифованное до блеска поведение направлены прежде всего на то, чтобы удержать внимание, заинтересовать, показать свою неординарность. Хотя Эри Клас и скажет, что "главное в музыке не показать себя, это не показуха", но остается чувство, что именно "показать себя" - одна из самых значимых целей для него.
Но все-таки главным в теме профессии и профессионализма для Эри Класа является то, что "достижения дирижера связаны не со строгостью, это должна быть… доброта и желание сделать что-то хорошее. Музыка - это только хорошее".

Тема детства и тема матери.

Темы детства и матери связаны между собой. На протяжении всей беседы они возникали спонтанно какими-то отрывочными воспоминаниями. Эри Клас относится к своему детству с некоторым пренебрежением, он оценивает себя скорее негативно, чем позитивно: "Я был сопляк, ничего не умел: играл на скрипке и плохо". По его словам, в детстве (в отрочестве) он был очень деятельным: "Я хотел, чтобы в сутках было 28 часов. Был очень занят…" Помимо всего прочего он занимался также и спортом. Но создается такое впечатление, что из детства музыкант вынес какое-то недовольство собой, низкую самооценку, которая в дальнейшем повлияла на всю его жизнь. Похоже, что ощущение своей важности беспокоило Эри Класа уже в 14 лет. Он играл в это время в оркестре. И вот вопрос, который он задавал своей матери: "Мама, я ничего не понимаю. Я каждый день по несколько часов слушаю гениальнейшую музыку, в самом главном месте я встаю и ударяю. И за это мне еще и платят!.." В этой фразе будущего дирижера сходятся два важных для него вопроса. Во-первых, он ищет поддержки, одобрения, он хочет знать, что ударяет действительно "в самом главном месте". Во-вторых, он обращается с этим к своей матери, т.е. ее мнение для него значимо.
Мать Эри Класа - известная пианистка. Можно предположить, что это обстоятельство тоже повлияло когда-то на выбор профессии, на причастность к музыке. Но особое внимание привлекает фраза Эри Класа, когда он о своей матери говорит следующее: "У меня есть с ней, о чем говорить: к счастью, не только о жизни, но и о музыке. Кто может быть лучший советчик, чем она?" И тут сразу возникает вопрос: что значит слово "к счастью"? Такое ощущение, что музыка - это более приятная тема для разговоров (для Эри Класа), чем жизнь. В музыке Эри Клас нашел себя, но нашел ли себя он в жизни?
Эри Клас говорит о матери, как о лучшем своем советчике. Ему важна оценка именно матери. "Я счастлив, что у меня есть такая мама", - скажет он, но душевности, теплоты в его голосе не чувствуется. И улыбка, с которой он произносит эти слова, холодна.
Тема матери в интервью фрагментарна и неявна. Но даже из каких-то отрывочных воспоминаний можно сделать вывод о том, что тема матери практически напрямую связана с темой оценки. Поиск одобрения - один из ведущих аспектов жизни Эри Класа.
Отдельно нужно сказать о проблеме возраста. Мы узнаем, что Эри Класу скоро исполняется 50 лет, т. е. он находится в уже довольно зрелом возрасте. Но сам он о себе говорит так: "Я являюсь в каком-то смысле даже молодым: я все время должен чему-то учиться. Я учусь - я школьник". Такое самоощущение ему дает музыка. Ученик - это тот, кого всегда оценивают, то есть опять возникает тема оценки, правда косвенно. Но если есть ученик, то должны быть и учителя, те, кто оценивает. И они действительно есть. "Есть счастье, что я общался со многими значимыми для меня людьми". Для Эри Класа учителя были не только примером для подражания. Он рассказывает о том, как попал в больницу и его навестить приходили музыканты - те, к кому он относился с большим уважением. Здесь как раз и появляется фраза: "Я был сопляк…Они всегда просты". Его, видимо, глубоко тронуло внимание этих людей. Вообще, учителя, как считает Эри Клас, в его жизни сыграли роли немаловажные. Один из них посоветовал ему быть дирижером, не музыкантом, а именно дирижером. Эри Клас так говорит об этом человеке: "Все благодаря ему", имея в виду свою музыкальную карьеру. В каком-то смысле, наверное, мать тоже была учителем для Эри Класа. Мало того, она была первым учителем, и возможно, что именно это обстоятельство повлекло за собой желание ученика всегда быть "в самом главном месте", желание только положительной, но обязательной оценки.

Тема денег.

Вопрос денег возникает спонтанно и по инициативе самого дирижера. Зарплата ("как у сельских работников") и ставка - это тоже своего рода оценки. И для Эри Класа важно, чтобы его ценили высоко. Вообще же, деньги для дирижера - вопрос малоприятный, особенно если это касается налогов. Поскольку интервью создает особую атмосферу общения, Эри Клас прекрасно понимает, что от него хотят услышать: "Я думаю, что налоги надо платить", но темп его речи замедляется и в его голосе появляется легкая ирония: "Надо сдавать стране Советов за то, что ты есть". Как и всякий налогоплательщик, Эри Клас не в открытую, но все-таки недоволен суммой налогов: "Должен ли налог быть таким большим?" Дирижер приводит в пример другие страны, где сумма налога значительно меньше. Но в то же время Эри Клас понимает, что он теряет, когда произносит подобные фразы, поэтому он пытается оправдать себя, заявляя: "Если бы я знал куда эти деньги идут…" Он убеждает всех слушателей, что был бы рад расстаться с деньгами, если бы знал, что они идут на дело. Но вялость его речи заставляет сомневаться в его искренности. Однако подобное отношение к деньгам и налогам характерно для очень многих людей, в особенности для людей знаменитых.

Тема Родины и эмиграции.

Тема Родины в ситуации Эри Класа особенно актуальна, поскольку он постоянно находится за пределами своей страны. А кроме этого, невольно возникает вопрос: что для него Родина - Эстония или Советский Союз? Думается, что все-таки Эстония значит для него гораздо больше, чем Советский Союз вообще, поскольку, говоря об Эстонии, Эри Клас очень серьезен, его голос становится несколько глуше, тише, а темп речи замедляется. Об Эстонии он скажет: "Это мой дом". В то же время о СССР он говорит несколько иронично, с легкой улыбкой. Очень специфичен один жест: он говорит о СССР и одновременно с этим резко и высоко вскидывает руку с вытянутым пальцем. Этот жест сопровождается такими словами: "Время было о-очень сложное!" В голосе его звучит ирония, он тянет слова, выделяя интонацией слово "очень". Но Эри Клас говорит еще и следующее: "Я люблю Москву", и поясняет это так: "Котел варится в Москве". Вот что оказывается важным для дирижера - постоянное движение и изменение вокруг. Эри Клас необыкновенно деятелен, и для него важно быть в центре событий, действовать.
В интервью, помимо Эстонии и СССР, упоминаются и другие страны, где работал или работает Эри Клас. Рассказывая о них, Эри Клас подчеркивает некоторые свои предпочтения и тут же их объясняет. Например, он говорит, что ему трудно работать в Швеции, поскольку все обращаются друг к другу на "ты". Он демонстрирует резко отрицательное отношение к подобной форме обращения. Здесь Эри Клас выглядит как консерватор, для него, похоже, эта тема значима. Он прерывает фразы ("Это меня немножко…"), говорит отрывисто и время от времени сбивается. Но, кажется, ему трудно не то, что всем можно говорить "ты", а то, что с каждым нужно обращаться в высшей степени вежливо и нельзя выразить свое негативное отношение в полной мере. Эри Класу важно, чтобы он мог каким-то образом показать свое превосходство в том плане, что он может управлять оркестрантами, поправлять их, etc. Далее он скажет о других странах, не выходя за рамки данной темы: "В Финляндии я могу и ругнуть, и сказать. В Германии надо ругнуть. Во Франции надо или прикрикнуть, или хлопнуть". А вот то, что касается Москвы: "В Москве я стараюсь быть таким, как я есть. Я не подхожу к системе тех дирижеров, которые основываются на строгости". И здесь не очень понятно: если человек старается быть таким, какой он есть, то разве он действительно есть, какой есть? Возможно, Эри Класу действительно легче быть "строгим", авторитарным в управлении оркестром, но вместе с тем он знает, что он не относится "к системе тех дирижеров, которые основываются на строгости", и поэтому он пытается вести себя таким образом, чтобы удовлетворить и свое знание, и свое желание.
Тема эмиграции возникает в процессе разговора по инициативе Урмаса Отта. Из его вопроса зритель узнает о том, что Эри Клас не скрывает того, что общается с теми его бывшими коллегами, которые уехали за границу… Мало того, он не согласен с такой постановкой вопроса и сразу же поправляет интервьюера: "Они не бывшие коллеги". Эри Клас не обвиняет людей, в том, что они эмигрировали. Он, похоже, считает, что здесь дело в государстве, которое в какой-то определенный момент не могло удержать людей, создав им все условия для того, чтобы появилось желание уехать. "Я вспоминаю о тех грустных временах, когда люди начали уезжать…" И тем не менее он утверждает, что сам бы никогда не уехал из СССР: "Я не могу поменять Родину". Здесь возникает тема Родины-матери. Для Эри Класа уехать из СССР невозможно? "Я оптимист. Я все равно буду здесь жить". Но ведь он много времени проводит за границей. Может быть, именно по этой причине у дирижера не возникает желания эмигрировать. Кроме того, он считает, что "очень сложный процесс - вжиться и работать за границей. Русским особенно трудно".
Особняком стоит вопрос о месте Эри Класа среди советских дирижеров. Урмас Отт задает ему вопрос: "Какое место Вы занимаете в иерархии советских дирижеров?" Для Эри Класа этот вопрос очень важен, точнее, ему важно занимать какое-то особое место среди коллег. Но так на вопрос он ответить не может, поэтому он говорит то, что обычно все говорят в таких случаях: "Я не знаю". Его голос звучит медленно и задумчиво, он отводит от собеседника глаза. Но сразу же после этого стремится уточнить, показать себя с наилучшей стороны. Темп речи увеличивается: "Я не тот дирижер, который гастролирует только в Москве и Ленинграде. Я дирижировал почти во всех Союзных республиках, в Сибири etc." И этими словами: "Я не тот, кто…" он как будто старается подчеркнуть свою исключительность.
Вообще, Эри Клас всегда пытается как можно больше сказать о себе, о своих достоинствах, даже самых незначительных.
"Самое главное, чтобы дирижеры могли показать свое искусство за границей. Не так уж легко пробиться за границу", - говорит он очень серьезно и взросло, но в контексте этих слов так и звучит подростковое: "А я вот пробился! А я вот смог!" В его речи нередко встречаются подобные фразы: "Финский язык я знаю не хуже русского. Шведский я тоже знаю".

Тема общения.

Эта тема пронизывает и сопровождает все другие темы, но она и сама по себе имеет большое значение. Она личностно значима для дирижера. Часто, говоря об общении, Эри Клас прерывает фразу: "Общение должно быть…" Дальше возникает тема демократии, честности, но зритель так и не узнает, каким должно быть общение по мнению Эри Класа. Для него характерно желание выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. Он постоянно стремится получить некое социальное одобрение. Все это говорит о его низкой самооценке. Как будто боясь, что его достоинств не заметят, дирижер все время обращает на них внимание. В самом начале разговора Эри Клас, улыбаясь, заметит: "Я не могу рассчитывать на свое личное обаяние". Действительно ли он так считает? Ведь в реальности он вряд ли может жаловаться на отсутствие обаяния. Он словно подчеркивает эту свою особенность, утверждая противоположное. Он как будто бы желает услышать одобрение.
Один из интереснейших моментов интервью - этот ответ Эри Класа на вопрос Урмаса Отта по поводу чисто человеческих отношений между музыкантами. Эри Клас отвечает: "Я общаюсь со всеми", - и его голос звучит уверенно, но жест, который сопровождает эту фразу, - отрицательное покачивание головы. На вербальном уровне Эри Клас отвечает то, что от него ждут услышать другие, то, во что он сам хотел бы верить. Но жест "выдает" его, показывая, что все не так гладко в отношениях с людьми, как ему хотелось бы.
В отношениях между дирижерами, по словам Эри Класа, он не чувствует борьбы, говоря об этом, он подчеркивает: "Во всяком случае, я не боролся… Мне как-то радостно, если у дирижера идет хорошо… Никаких интриг". В этих словах Эри Класа снова появляется намек на свою исключительность и "хорошесть". Вообще, во время интервью Эри Клас ведет себя подчеркнуто непринужденно. Он рассказывает в беседе отработанные, накатанные истории. Это может говорить о том, что он стремится привлечь и сохранить внимание зрителя, используя для этого самый простой и надежный способ.
В какой-то момент дирижер скажет: "Те, кто боятся, что их недооценивают, всегда просят: "Пожалуйста, напишите все мои титулы". Эти титулы не делают человека". Он скажет так, но кажется, что это прямое обращение к себе самому. Эри Клас старается вести себя не так, как те, кто боятся, что их недооценивают. Он смеется над ними, но вместе с тем сам не может удержаться, чтобы не подчеркнуть свое звание: "Я - главный дирижер Шведской Королевской оперы".